О творчестве В.В.Гриценко

Уважаемый президиум, коллеги, все присутствующие. Я не ошибусь, предположив, что многие из вас являются поклонниками творчества монстра деревенского бытописания Владимира Владимировича Гриценко. И неудивительно. Ведь проза писатель-деревенщика В.В.Гриценко оставила в уходящем тысячелетии неяркий, но неизгладимый след, подобно ненавязчивому скромному пейзажу российских широт, мастерски живописуемому нашим классиком.

ДУБ-РЕКЛАМА

"Дубовая роща No 6/17 ХО", как и водится, подарила всем массу хи-хи, ха-ха и хо-хо. Резкие риффы a la "Judas Priest", временами отклоняющиеся в сторону "Dead Metal", ну и, конечно же, дуб-шоу плюс маразм-тексты... [читать всё]

Необычайная популярность и актуальность творчества Владимира Владимировича обусловлена тем, что оно знаменует собой связующее звено между казалось бы исчерпавшей себя эстетикой критического реализма и осуществляющим прорыв в новое тысячелетие авангардным модусом постмодерна, где действительность представлена в контексте абсурдистской непредсказуемости, подобно "разбитому зеркалу тролля", цитируя В.П.Руднева. Осколки этого зеркала, попавшие в глаза каждому человеку сопричастному культуре ХХ века, искажают видение некогда объективной реальности.

Так, в творчестве Владимира Владимировича зачастую смешиваются сон и явь; иллюзия, бред и фантасмагория разрушают привычную логику размеренного деревенского быта. Будни и праздники сельчан (страда, праздничные демонстрации, успехи соцсоревнования, встреча иностранных гостей, вечорки, гармонь и т.п.) растворяются в парадоксах постиндустриального века с его аномалиями и непредсказуемостью.

Необычайные чудеса, фантомы нашего бессознательного, теневые глубины самости находят воплощение в таких рассказах Гриценко как "Лесная прогулка", "Лесное озеро", "Ночное приключение", "Пропавшая экспедиция", "Святочный рассказ" и др.

Эти же рассказа, безусловно, знаменуют собой связь с традицией святочного рассказа, которая прочно вошла в аналы классической литературы. Многие реалии фантастической действительности, заявленные в названных рассказах, формируют неомифологический пласт в творчестве писателя. Этот мифологический слой прозы Гриценко формируется за счет таких мифологем, как одинокая избушка в лесу, старуха-колдунья, русалка, волшебное озеро (воплощение женского начала), страшное чудище (выражение фаллической символики) и т.п.

Тот же семиотический код легко проецируется на фольклор, элементы которого являют собой гордость писательской манеры Гриценко.

Фольклорную традицию наследует и стиль Владимира Владимировича. Сказовая манера, ладная "неторопкая", говоря словами Шукшина, действует завораживающе.

Приметой ХХ века является реминисцентность творчества Владимира Владимировича. Интертекстуальный аспект прозы Гриценко может быть проиллюстрирован обширным рядом цитат: прямых, скрытых, искаженных, отображающих как фольклорный, так и литературный опыт разных времен. Так, в рассказе "Чудо машина" эпизод "В воздух полетели фуражки, платки, букеты цветов, все захлопали, закричали «ура»" намекает на грибоедовский афоризм "Кричали женщины «ура» и в воздух чепчики бросали".

Другой фрагмент: "Когда он проезжал на тракторе по деревне, все девчонки замирали и думали только о нем, о Петруше" напоминает популярную в советское время песню "Прокати нас, Петруша, на тракторе". Заголовок рассказа "Один день из жизни Дениса Ивановича" - инверсированная вариация названия повести А. Солженицына "Один день Ивана Денисовича". Начало рассказа "Пропавшая экспедиция" представляет собой опрозоизированное стихотворение И.Сурикова, известное по первой строке, "Вот моя деревня…". Ср., стихотворение Сурикова:

Вот моя деревня,
Вот мой дом родной,
Вот качусь я в санках
По горе крутой...

Прозаических дискурс рассказа Гриценко выглядит следующим образом: "Вот моя деревня. А с этой горки, на которой я сейчас стою, мы любили кататься на санках". Список примеров может быть продолжен.

Психоаналитический метод исследования творчества Владимира Владимировича показал следующее: в творчестве писателя, как это ни прискорбно звучит, нашел-таки отражение эдипов комплекс с элементами регрессии. Так, все драматические эпизоды в повествовательной канве прозы Владимира Владимировича связаны в основном с гибелью персонажей мужского, если позволите, пола, очевидно несущих функцию отца-соперника.

Женские образы, как правило, остаются невредимыми, более того, они часто становятся объектом спасения и, соответственно, вожделения главного героя. Примером регрессивной направленности психики автора-повествователя в творчестве Гриценко может послужить следующая сцена из рассказа "Утро в деревне": "Подойдя к смородине, чтобы сорвать спелую ягоду, Михаил увидел девушку, доившую корову. Это была соседка Зина. Каждое лето она приезжала к тетке в деревню. Зинаида была постарше Миши и выглядела как настоящая деревенская женщина. Круглые бедра. Большие груди, казалось, вот-вот разорвут блузку и выкатятся, как две спелые дыни. Из-под платка виднелось несколько ярко-рыжих локонов. Легкий ветерок играл складками юбки и то и дело обнажал красивые ноги. Миша увидел, что под платьем ничего не было".

Материнское начало проецируется через образ дающей молоко коровы на акцентуированную в тексте грудь Зинаиды, вызывающую в сознании героя гастрономические ассоциации (две спелые дыни). Знаковым элементом является также возраст Зинаиды ("была постарше Миши"), что тоже намекает на материнскую роль героини в психике Михаила. Недаром в тексте отчетливо сформулирована оппозиция женщина/мальчик.

Особое место в творчестве Владимира Владимировича занимает автобиографический подтекст. Так, например, рассказа "Из-за острова" являет собой опят полудокументального произведения (если сбросить со счетов его поэтическое обрамление). Свидетелем драматических событий, описанных в рассказе, были многие из присутствующих в этом зале. В связи с этим стоит отметить скромность нашего классика, который ни словом не обмолвился о своем геройском поступке: мужественном спасении утопающей девушки, которая плыла в одной лодке с писателем.

Композиция триптиха "Деревенская проза Владимира Владимировича Гриценко" отличается логической выверенностью, стройностью и завершенностью. Цикл рассказов, размещенный на страница трех томов представляет собой сложного повествование романного типа. Связь рассказов цикла осуществляется посредством сквозных персонажей (например, Михаил и Зинаида).

Согласно романной традиции повествование открывает юный, не знающий жизни герой, "севший в лужу" при первом же жизненном испытании: "Было ему 17 лет, но выглядел он моложе. Над верхней губой еще только-только появлялся пушок, худые руки казались очень длинными, а острые коленки торчали из-под необычно больших и широких семейных трусов". В финальном рассказе третьего тома появляется образ сформировавшегося мужчины: "Миша стал эдаким бравым молодцем", человека на пороге нового жизненного этапа.

Названия первого и финального рассказов: "Утро в деревне" и "Утро в деревне - 2" являются знаками композиционного кольца, как бы утверждающего гармонию и классическую завершенность воспетого Владимиром Владимировичем деревенского топоса.